Исповедь - это завершение, это уже финал, перед которым есть много-много этапов. Вовремя исповеди Господь прощает просящему о прощении. Самое главное при этом, чтобы человек не только искренне желал быть прощенным, но и чувствовал себя раненным грехом. Ведь, например, когда человек ранен в тело - заболел зуб или порезал пятку, пускай даже пылинка в глаз попала - он не находит себе места, трет больной глаз, пока не вынет пылинку. Можно сказать, «Ну что ты! Ты такой большой, а тут какая- то песчинка у тебя в глазу; ну что ты мелочишься. Или: ну будь мужественным: у тебя всего лишь в пятке - не в сердце же осколок: ты не истекаешь кровью, у тебя не повреждены сонные артерии, возьми себя в руки в конце-то концов!» Человек говорит: «Нет, шагаю я уже хромая, смотреть на мир правильно не могу - у меня режет глаз». Или про зуб: «Эта боль не заставляет меня забыть всё вокруг, но не дает мне спать - я сколько уже без сна, я так не могу!»

И вот в человеке, с помощью Божией, однажды за¬рождается такое отношение к греху, когда грех его ранит, и он как раненый не находит себе покоя. Речь здесь идет вовсе не о смертном грехе: блуде, проклятии, обращении к гадалке - там грех бьет и валит наповал. Нет, речь идет о том благодатном состоянии души, благодатном в том смысле, что Господь дает человеку Своей благодатью такую ранимость и чувствительность к греху, когда даже маленький грех тревожит человека, и он, согрешивши им, ходит неуспокоенный.

И вот, поставленный Господом на такую начальную ступеньку благодатного состояния души, человек на¬чинает переживать свою жизнь; он ходит и корит себя: как я мог допустить такое?

У игумена Синайского Иоанна Лествичника в книге «Лествица» описан монастырь, где собирались вместе такие укоряющие себя, «раненые» люди. Они налагали на себя разной степени истязания: жестокий пост, какое-то утеснение тела. Совершали, с благословения, дела, которые дают человеку отработать грех, успокоить свою душу после совершения греха. Согрешивший не довольствуется тем, что сейчас же пойдет исповедуется и всё - он понимает, что должен отработать, особенно если речь идет о смертном грехе - об этом хором говорят все святые отцы. И до окончания отработки, до окончания наложенной с благословения духовника епитимьи, этого добровольного наказания: поклонов, поста, покаянной молитвы и других дел покаяния, которые могут продолжаться достаточно длительное время, духовник вообще-то не читает разрешительную молитву: прощаю и разрешаю.

Человек должен пережить грех, поносить его, по- наказывать себя, но не впадая при этом в крайность самоуничижения. Ты не ненавидишь тело, не пина¬ешь и не расстреливаешь самоукорением свою душу - она, как и тело, сотворены Богом, а то, что Бог сотворил, зело добро, как написано в Евангелии. Ты, переживая грех, ненавидишь свою слабость, безволие души и тела, которые позволили совершить этот грех. Задача - привести тело в чувство, душу оживить, очистить их. Для этого Господь всегда дает кающимся благодатную силу. Твоя задача - не растерзать тело и душу, а, очистив, приуготовить их для нового служения Богу.

Этого служения Господь ожидал от тебя и раньше, но не получилось. Теперь, после покаяния и укрепления, восстань, чтобы служить Богу чистыми руками, чистыми умом и сердцем; Господь даст тебе возможность служить. Так же как апостол Петр, после трехкратного отречения, а затем слезного покаяния, послужил Господу еще долго-долго. Так и ты должен судить себя, пережить грех, каясь, еще до того, как предстал перед Крестом и Евангелием, и вместе с тем понимать, что жизнь на этом не кончается.

Господь, может, и попустил грех с тем, чтобы помочь тебе увидеть семя греха, порой весьма глубоко укоренившееся в душу, и извлечь его. Нелегко бывает это сделать, когда грех стал второй твоей натурой. Другое дело, когда грех только приразился, его можно попалить и сжечь покаянием и слезами.

Именно для того, чтобы мы увидели углубившееся семя греха, Господь попускает греху однажды свер¬шиться. Слабое проявление греха можно сравнить с маленькой травкой, показавшейся снаружи, кото¬рую при глубоком корне нелегко выдернуть - корень может остаться в земле. А вот если грех, когда Бог попустит, громыхнет и сразит человека наповал, вылезет наружу всей своей мерзостью, тогда легче ухватиться за корень греха и выдернуть его. В этом случае будет больше решимости и ненависти к своей слабости. И слава Богу, что иногда Господь дает пасть, потому что у нас в таком случае меняется отношение к себе. Многие говорят: «Я немножко грешен, а в общем, у меня есть даже то, чем можно гордиться». Так они считают потому, что Господь еще не попускал серьезно «прозвучать» греху, греховной привычке, страсти, таящихся в каждом человеке.

Переживая грех, человек готовится к борьбе по его искоренению: здесь нужно полагаться на совет духовника и чтение святых отцов. Жаль, что мы не любим читать святых отцов, что у нас нет времени и, как мы говорим, нет возможности читать эти богодухновенные творения. Во время поста - это желание должно появиться и возможности должны быть изысканы: освобождается много времени от прежних развлечений и пустых занятий, да и к тому же пост - время углубленной работы над своей душой. Святые отцы здесь как нельзя кстати. Поэтому и одна неделя поста посвящена Иоанну Лествичнику с его книгой духовной азбуки «Лествица».

Вспомним блудного сына, который был прощен собственным отцом у себя на родине - отец выбежал навстречу, обнял его, простил, и дальше всё известно: пир, одежда, перстень - знак сыновнего достоинства, возвращаемого простившим его отцом. Так и у нас - Крест и Евангелие, как этот перстень, как возвращение в отчий дом Небесного Отца. Но вначале осуждение себя: что же я так растратил отцовское наследство, достояние Небесного Отца. У блудного сына радостной встрече с отцом предшествовал покаянный путь домой - он возвращался к отцу бедный, всё растративший. Какой долгой была эта дорога для него, ведь возвращался он из страны далече. Что он передумал, сколько плакал в пути, один Бог знает. И вот, как итог - радостные объятия отца у родного дома.

А мы хотим, не трудясь, переживая грех только у Креста и Евангелия, получить всё: и отпущение грехов, и свободу от греха, и перерождение своей греховной природы. Вмиг, сразу, как по волшебству.

Итак, только поносив грех, осудив себя, потрудившись с благословения духовника и как учат святые отцы (поклоны, покаянные молитвы и каноны), призывая Бога простить и дать мужество потерпеть себя, человек берет благословение от духовника, и тогда ему назначается время покаяния перед Крестом и Евангелием. Это уже итог: грех много раз оплакан, согрешивший чувствует на своих плечах, что он изрядно потрудился и отработал грех; и теперь - склоненная голова, Крест, Евангелие, молитва священника: «Прощаю и разрешаю...»

Очень важно, чтобы человек, согрешивший и осознавший свою вину перед Богом, еще до Креста начал отрабатывать грех. Поступать надо подобно Петру, который во время неудачной рыбной ловли на Тиве¬риадском озере, как только услышал от Иоанна Богослова, что Господь, пока никем больше не узнанный, находится на берегу, так сразу бросился к Нему, успев лишь слегка подпоясаться (нагими ловили рыбу - так было удобнее), не дожидаясь, пока лодка подплывет, пока подтащат сети, полные чудесного улова. Петр не обдумывал, что сказать Господу, как будет выглядеть и что сможет услышать, он бросился как можно скорее доказать Господу свою верность.

Так и мы: еще не прощенные, раненые, осуждающие себя, - уже должны начать отрабатывать свои грехи, делать все, что противно греху. Оскорбил - теперь твори милость; сблудил - теперь веди достойную, строгую, воздержанную жизнь; украл, присвоил чужое - теперь щедро жертвуй, дари, благодетельствуй, заботься, пекись о других.

Надо всегда помнить, что грех нам показывает себя только одной своей надводной частью, а у него, как у айсберга, есть еще девять десятых подводной части - нашей невидимой, не осознанной нами собственной греховности. Поэтому, что есть силы, напрягайся, твори милостыню, и этим ты покроешь свои грехи, расположишь Господа. Господь на Страшном Суде только за милости, оказанные всем и малым сим (напоил, накормил, посетил, пожалел, послужил), покроет наши грехи и поставит по правую руку, где соберет избранных.

Ну и конечно, когда ты уже у Креста и Евангелия прощен, окрылен, вдохновлен: пропадал, но вот теперь обрелся; умирал, но теперь отпущен, - теперь служи людям, служи всем чем можешь. Нет ни одного человека, который не мог бы кому-то послужить: можно даже просто послушать человека, поучаствовать в его переживаниях, помолиться за него. Вовсе не обязательно для этого иметь деньги, какие-то сверхвыдающиеся способности.

Мы живем во времена особой обособленности людей, когда больше занимаются собой, чем другими, больше хотят получать, чем отдавать. И если ты начнешь милосердствовать, отдавать себя, у тебя времени суток не будет хватать: это и будет твое служение. Где в этом случае место для одиночества? Порой слышу: «Я одинокая, батюшка, я унываю, у меня нет семьи». Да просто начни служить людям, и ты увидишь, как изменится твоя жизнь, а там, глядишь, и муж найдется - спутник жизни.

Покаяние - это не сидение в яме с решеткой: так разбойников раньше держали, когда в окошко была видна звездочка в темном небе, а сверху через решетку им бросали еду. Покаяние - это время особой сердечной беседы с Господом на языке молитвы, правда, с опущенной головой, с осознанием своего недостоинства. Говорить с Господом не так, как говорят с Ним люди со свободной совестью, душа которых не приглушена, не прибита грехом. Это может быть очень важный момент в жизни каждого: живая молитва, зов слабого, согрешившего, виноватого к Сильному, Справедливому, Мудрому и Любящему Господу, Небесному Отцу. При таком сознании, кто Он и, кто мы, молитва сама будет складываться в сердце. А слёз... сколько здесь может выйти слёз: сначала невидимых, а потом и видимых, и сколько выльется наружу всей грязи, и человек может почувствовать жизнь в сердце, пусть и раненом, пусть и греховном.

Всё это не может прочувствовать «праведник», читающий утренние и вечерние правила, да и много ежедневных акафистов. У «праведника» сердце молчит - уста работают, глаза бегают, руки листают страницы, он наизусть что-то там цитирует, при этом сердце молчит. А здесь сердце живет. Ради этого и попускает человеку впасть в грех Господь, готовый тут же простить и поднять человека.

Итак, время покаяния - это время рождения жизни в сердце, молитвенной жизни, когда всё ставится на свои места - я начинаю понимать, кто Он в Сво¬ем величии и прощении, в силе, в снисхождении, и кто я.

Некоторые активные прихожане желают исповедоваться каждый день и даже дважды за день: до службы и после службы, они сетуют на бедного батюшку, замученного большим числом исповедников, прочими пастырскими и священническими обязанностями. Ежедневная исповедь ничего им не дает. На вопрос батюшки: «Ну ты же вчера был, что же ты так быстро грешишь?» Они говорят: «Вот, еще грех вспомнил». Или: «После Вашей молитвы «прощаю и разрешаю» такая легкость наступает!» Но ведь это, если можно так выразиться, духовное сластолюбие, это не мудро, не исцеляет душу, не достает до корня греха: это суета, если не сказать жестче, когда речь идет о замученном батюшке, когда отрываются время и силы от работы с другими прихожанами, у которых серьезные намерения, и им нужно отвести побольше пастырского времени.

Итак, грех нужно пережить, и об этом говорят святые отцы, изучившие действие греха на себе, напитавшиеся святоотеческим опытом предшествующих им святых отцов. Грех нужно поносить, осудить, попереживать. Зачем? Для того, чтобы смириться, как смиряется тяжко болящий: не так, как легко заболевший и пробывший в постели три дня, не так.

Тяжко болящий смиряется «до зела». Сначала человек надеется, что скоро будет исцелен, время идет, а болезнь не только не проходит, а ужесточается, тогда он негодует, ропщет, отчаивается. Но потом, в силу тех или иных причин, Господь дает силы смириться и достойно нести свой Крест. На одре болезни человек преображается: тело приковано, распластано, телесно человек почти ничего не может, но как же прекрасно его внутреннее состояние - душа становится благоуханная. Какое покаяние... спокойность, христианская мудрость! Порой рядом с такими тяжко болящими духовник хочет сказать: «Остановись, мгновенье». Какие глаза... Где эта бывшая в первые дни болезни строптивость, суетность, требователь¬ность к Богу, к духовнику: «Что же Вы не могли помочь мне поправиться?!» А здесь - величие. Такой, правда, ценой...

Так и тот, кто носит грех, по-настоящему переживает в духовной и телесной отработке, со временем смиряется. И ко Кресту и Евангелию приходит уже иная тварь, иной человек, чем до впадения в грех. Подобно тому, как в случае с тяжелобольным: до болезни один человек, а по прошествии долгого времени тяжелых страданий, беспомощности, телесной немощи - совсем другая личность, иное состояние души.

Особо хотелось бы сказать и о длинных списках грехов, приносимых на исповедь. Есть прекрасные книги «В помощь кающемуся» святителя Игнатия Брянчанинова, «Лекарство от греха», где переписано несколько тысяч грехов. Но когда их выписывают и зачитывают священнику, и духовнику приходится слушать длинные-длинные списки... И если бы это было один раз, ну, два раза, и составлял списки человек, который впервые готовится к исповеди, было бы понятно - да, он потрудился, переписал книжку. Но когда и раз, и два, и десять раз, и годами носят такие списки, хочется сказать: «Стоп, потрудился, отдай мне все твои листочки, они мне очень дороги как результат твоего труда, но все-таки теперь давай с тобой покаемся, расскажи наконец хоть что-нибудь о себе, здесь-то сказано об общих грехах, какими они бывают. Ты же, когда приходишь к врачу, не говоришь ему о всех-всех своих болезнях: что и зубов у тебя не тридцать, что и глаз твой и левый, и правый не по единице, что прихрамываешь, а начинаешь со своей главной болезни, говоришь о том, что у тебя сейчас болит, допустим, желудок».

Так и при общении с духовником тоже нужно начинать с главного, а за ним потянется и другое, с ним соединенное. Например, сблудил. А почему? И сразу разворачивается картина: живешь в сластолюбии, везде ищешь удовольствия, не постишься, ни в чем не накладываешь на себя узду, позволяешь себе раздражаться, пропускаешь службы, позволяешь себе гордиться. Здесь и начинаются вопросы, как у врача в случае с желудком: «А как вы питаетесь? А в каких условиях вы живете и работаете? Кем вы работаете? Может, у вас агрессивная среда, окружение?» - начинается разговор с врачом о вашем главном беспокойстве. Так и здесь нужно разворачивать исповедь.

Повторяю, эти слова относятся не к новичкам - у них всё перепутано: главное, второстепенное, они переписали книжки и идут. Но почему приходят с огромными списками люди, которые годами ходят в храм, духовные чада? Почему речь не идет о главной страсти? Поэтому долой пространные длинные списки, в которых не видно лица души, не видно самоанализа человека. У него всё в кучу: и рассеянность молитвы, и нарушил однажды пост, и скорость превысил на автомобиле, и тяжелый грех забвения Бога - давно не был на вос¬кресных службах, не исповедовался, не причащался, и самодовольство ничем не удержать, и гордыня, и тщеславие, как шило высовывающиеся из мешка, которое всех ранит, колет.

Итак, долой списки, друзья. Будем серьезно заниматься исцелением души в пост. Аминь.

Апрель-май 2010 г.